У меня есть, что сказать, – задумчиво произнес Паша Беляков.
Не буду пытаться вспомнить и строго пересказать все, что по этому вопросу было им произнесено. Но, основное содержание сказанного, глубинная сущность его высказываний для меня сформировались в одну фразу.
       А вправе ли мы нести свое видение, интерпретацию пережитого, той, нашей жизни нашим наследника?
И этот вопрос, и последующие размышления Павла заставили посмотреть на свою идею, по-другому. Его вопрос, после нашей встречи спустя 25 лет, наших бесед, знакомства с бытием сегодняшним не был для меня неожиданным.
       Перед этим кто-то из ребят немного приоткрыл ту, не военную, сторону жизни старшины нашего 24 курса, о которой я не знал. Поэтому его слова, обращенные ко мне, да, и как мне показалось и к самому себе, было словами другого человека, искренне идущего в веру, к Всевышнему, в наше непростое время. И мне была вполне понятна его обеспокоенность за сегодняшний день и обеспокоенность о задуманной идее. А высказанная неоднозначность, и, на первый взгляд, не поддержка моей идеи, были в большей мере взвешенными размышлениями о цели задуманного и его пользе.