Короткая встреча.

Завершились олимпийские игры и мне выпал случай с караулом моих солдатиков везти аппаратуру в ремонт в Москву. На Ярославском вокзале комендант, увидев меня не стриженного и не бритого, чуть со стула не рухнул. Ты откуда такой, лейтенант? Спросил он. Я доложил, что из ЗабВО. Понятно, мол дальше посылать некуда! И уже по отечески, мол по прямой, через зал парикмахерская, чтоб не загреб патруль. Я привел себя в порядок, после чего комендант мне объяснил, что транспорта нет, и что до места назначения легко добраться на электричке.

Одним словом, на перекладных добрались до завода, а там пока то, пока се. Гл.инженер сказал, что работы займут 4-5 дней, что солдатиков разместят, а ты мол сам соображай. Я обмолвился по поводу съездить в Киев к жене…. Он мне советует, мол эти вопросы решай с прапорщиком-старшиной. Купил я литр беленькой и к прапору.

Кабинет прапорщика выглядел как у генерального секретаря и сам он выглядел ну точь в точь как наш Пилипчук: высокий, крепкий, в выглаженной форме, так что создавалось впечатление, что о стрелки на брюках можно порезаться. Я изложил ему свою просьбу, на что он дал добро, но лишь если с моими бойцами у него не будет проблем. Я поручился за них. Потом сам проинструктировал бойцов, обещая, со слов прапора, что если все будет хорошо, то и Москву посмотреть будет возможность. Вечером из Внуково я улетел в Киев, где целых три дня провел с женой.

Вернувшись в Москву, прапорщик меня встречал с разочарованием, что я так быстро вернулся. Он был очень доволен поведением Моих подопечных и так как они выполняли его распоряжения. Так же отметил, что каждый день выписывал им увольнительные, правда предупреждая, что попадаться патрулю нельзя. Как мне доложили мои пацаны, они были счастливы кататься на трамвае, рассматривая Москву из его окон.

Возвращались из командировки в отдельном купе вагона, где ехали одни офицеры, которых за различные проступки, в период олимпийских игр, сослали за Урал. Шум, песни, звон стаканов не прекращался ни днём, ни ночью. Дальние рубежи Родины ждали своих не везучих защитников.

Время летело незаметно. Наступил и почти закончился октябрь, а телеграммы о рождении малыша все не было. 27 октября около 18.00 друг Гена оповестил, что из Чернышевска привезли почту. Мы зашли в отделение почты и Гена пошел в атаку, благо что почтальон, девушка лет 25-ти его встретила с улыбкой. Она сказала, что рабочий день у нее закончился и радио точка не работает. Геннадий сразу пообещал, что завтра с утра его солдатики протянут полевку и радио будет вещать. В процессе разговора почтальон перебирала внушительную стопку телеграмм, периодически уточняя мою фамилию. Вдруг она протянула телеграмму, где меня поздравляли теща с сыном. Я вмиг запрыгнул на Гену с криком «ура», но тут же получил вторую телеграмму, в которой теща меня поздравляли с рождением дочери. Гена изрёк, чтобы я выяснил, за кого мужики сегодня будут пить, и готовься, а закуску мужики принесут с собой.

Пока происходило описанное действо магазин закрыли и я пошел к нач. ГСМ, ст. л-ту Собатовичу Валерке, которому описал проблему. Из его уст прозвучало, что в течении часа будет дома. По телефону легко прошел путь до Десны, где девочки, узнав меня по голосу соединили городской номер тещи. Тогда я точно узнал, что у меня родилась дочь, а первая телеграмма ошибочна. С узла я вернулся домой и вдруг услышал звонок в дверь. На пороге стоял солдатик с двумя эмалированным ведрами в руках. Это вам от ст.лейтенанта Собатовича. Я занес ведра на кухню, оба в накат были заполнены пшеничным спиртом высшего качества, и чтобы не расплескались были закрыты крышками. Мыли дочкины ножки два дня. Но это требует отдельного описания.

Юрий Смирнов