Баку 1980 ноябрь 24.
Самолёт приземлился в аэропорту Баку с 30 дембелями на борту. Остальные вышли в аэропортах Иркутска, Омска и Свердловска. Пока самолёт рулил по рулежке у его предполагаемой стоянки уже стояли в ряд машины встречающих родственников и знакомых отряда дембелей. Долетели без эксцессов и одна мысль сверила мозг:»Скорей бы сдать этих пацанов на руки родственникам.»
Однако порядок есть порядок. Как только дали команду к выходу, я скомандовал, что все строятся на полосе, получают документы и падают в объятия родных и близких. Отсутствующие в строю могут остаться без документов, ибо я никого искать не буду. Дембеля меня поняли верно, в результате процедура вручения прошла быстро и организовано. По команде «разойдясь» дембеля рванули в сторону встречающих.
Я решил не терять время и через аэропорт вышел на площадь перед ним, где стояло огромное количество такси. Подошёл к одному из них и спросил:»Сколько возьмёт до комендатуры?» В ответ прозвучало:»Дэсять.» Я возмутился:»Что так дорого?» Таксист, выглядевший как не бритый ёжик, проглотивший арбуз, ответил, что он не первый и ему придется делиться с теми, кто впереди. Тогда я спросил:»Кто первый?» Вышел на встречу пожилой азербайджанец, раскручивающий на пальце брелок с ключами от машины, и спросил:»Куда?» Узнав, что до комендатуры сказал, как отрезал:»Тири рубля.» На моё поехали мы сели в старенькую 21-ю Волгу и поехали.
Дорога в город лежала вдоль побережья, где в далеко виднелись все в огнях нефтяные платформы. Дорога была непривычно хорошей для основной части союза, по радио играла какая-то местная мелодия и водитель не выдержал и стал рассказывать о произошедшем несчастье. Как лев по кличке Кинг насмерть порвал хозяйку и что его прямо на улице застрелил милиционер, и что если бы не милиционер то лев мог натворить беды прямо в городе. Я был занят своими мыслями, но посочувствовал по поводу произошедшего. Детали этого я уже позже узнал из газет. Так за разговорами подъехали к комендатуре. Я расплатился и спросил, далеко ли вокзал, на что таксист ответил, что мы только что проезжали красивое здание, желтовато коричневатого цвета с маленькими башенками, которое находится не далеко и уехал.
Я зашёл в комендатуру. Доложил по форме дежурному майору. Тот сделал отметки в командировочном, предусмотрительно не поставив дату отъезда, объяснив, что если до 21.00 поезда не будет, то придется сидеть на вокзале до утра, ибо ночью поезда отсутствуют. И посоветовал поспешить. Я довольно быстро добрался до вокзала и в кассе мне дали билет до Киева на поезд, отправлением в 20.05. Посмотрел на часы. На моих было 18.55. До отправления ещё час и десять минут. Не спеша решил пройтись и осмотреть вокзал. Тут как из под земли не броско одетый азербайджанец, лет 35-40, стал мне что-то объяснять, что его зовут Горхмаз Мусарза Оглы, что он из Кюрдамирского района, и что его обокрали, и ему нет за что доехать домой. Мужик вызвал сочувствие и я спросил:»Сколько?» Он ответил, что ему нужно 13 рублей. Я дал ему 15 и записал адрес тестя Петренко Ивана Никитовича. Глаз упал на часы на стене. Меня обдало как кипятком. В Баку час разницы с Москвой.
В поезд я запрыгивал на ходу. Доехал без приключений. А позже, когда уже был на службе, от жены пришло письмо, в котором она не без сарказма отметила, что в их адрес в Киеве пришли три посылки, денежный перевод на сто рублей и письмо, как она писала, от моей «грузинки». Письмо прилагалось. В нем на смешанном русско-азербайджанском языке меня называли Никифорович Юра и много, много слов «спасиба, балагадарна, верна долог». Жена писала, что деньги не отдали по причине ошибок в имени и отчестве, но посылки на почте отдали тестю. Во всех был спелый гранат. Такого граната жена больше никогда не пробовала, хоть и часто покупаем, но супруга всегда вспоминает те, от «грузинки’.
Юрий Смирнов