Впервые на данное восточное празднование я попал в 1982 году. Меня, в числе нескольких офицеров — руководителей, пригласил дарга Мааньта Навнан Ын Цэдэв. На русский манер мы его называли Цэдэв Навнаныч. Это был темноволосый, среднего телосложения, высокий мужчина, лет сорока пяти, более похожий на китайца, чем на монгола.
Когда собирались в гости, знающие местные особенности офицеры предложили прихватить с собой «тормознок». Одним словом прихватили с собой русскую водку, мясные консервы, болгарские солёности, свежеиспеченный хлеб, много всякой зелени: лук, чеснок, огурцы. Гостей в доме дарги встречали обязательными подарками. Это были носовые платки, китайские ручки паркеры, монгольские сувениры и всякие мелочи: брелоки, булавки, заколки и так далее.
Праздничный стол был традиционно сервирован. На столе стояли два эмалированных таза, в таких наши бабушки стирали бельё. В одном были в накат насыпаны карамельки, в другом лежало приготовленное жирное седло барана. По кругу стояли пиалы для напитков и множество бутылок с архи (монгольской водкой). После нашего тормозка стол явно преобразился и стал несколько привычней. Цэдэв представил нам свою супругу. Её звали Жаргал. С монгольского — счастье. С первого взгляда на хозяйку дома я понял, что Цэдэв поймал за хвост жар-птицу. Жаргал всем видом и статью подтверждала, что имя, данное ей родителями, попало в самую точку. Она не была монголкой, это бесспорно. Если бы не увидели ее сына, крепкого красавца, лет двадцати трёх, можно было бы дать ей лет тридцать, да и то с натяжкой.
Китаянка — Жаргал напоминала бабушкину фарфоровую статуэтку времён братской дружбы с Китаем. Она была стройная, миловидная женщина, с правильными чертами лица восточной красавицы, хрупкого телосложения, улыбчивая с умными темно карими, почти черными, глазами. Хозяйка ухаживала за гостями, но постоянно поглядывала на супруга, пытаясь предугадать его персональной предрасположенности к тому, или иному гостю. После того, как гости расселись за праздничным столом и горячительных напитки разлиты по пиалам, тост произнес самый старший и уважаемый гость. Старик поднял пиалу, что-то говорил по монгольский, затем трижды погрузил в её содержимое указательный палец и каждый раз, вынимая его, стряхивал капли в разные стороны. Все выпили, а Цэдэв объяснил, что старик пожелал всем здоровья и достатка, и окропил присутствующих водкой в знак уважения. После этого тосты стали сыпаться как горох, все были не понятны, но водяру с пальца стряхивал каждый тостующий выше описанным способом. Спасибо мужики меня предупредили за ранее, что три пиалы нужно выпить обязательно, а далее, если её не перевернуть, можно до конца праздника не дожить.
Монгольские гости, как правило, после трёх пиал поднимались и уходили. Их место сразу занимали вновь пришедшие и праздник продолжался в новом окружении. Когда пить и есть уже не было мочи, я стал внимательно осматривать хозяйское жилище и мой взгляд упал на музыкальный инструмент, стоящий в углу комнаты. Он привлек мое внимание не обычным видом. Инструмент имел квадратный кузов, длинный гриф о двух толстых струнах, увенчанный конской головой, и стоящий рядом смычек. Я спросил Цэдэва, что это за инструмент? Тот ответил, что это «Морин толгойтой хуур», на котором играет его супруга Жаргал. Позже я узнал, что Морин — это лошадь, толгой — голова, хуур — звук, голос или просто музыкальный инструмент. Одним словом инструмент назывался как голос лошадиной головы. Не искушённый музыкант может извлечь из инструмента звук ржания лошади, а умелец….. Мне так захотелось услышать мелодию этого не ведомого инструмента, что я попросил Цэдэва. Тот что-то сказал супруге. Она изобразила удивление, но с готовностью пошла к морин хуур. Через минуту полилась красивая, не знакомая мелодия. Я не вольно закрыл глаза и увидел красивую, весеннюю монгольскую степь, её разноцветные, раскрашенные весенними цветами, сопки и летящие, не касаясь земли копытами, многочисленные табуны низко рослых монгольских лошадей. Эта чужая мелодия осталась в памяти навсегда. Много лет спустя, в минуты уединения, я закрываю глаза и слышу звук монгольской степи, извлечённый рукой женщины, по имени Счастье!
Юрий Смирнов