Первое назначение каждого молодого офицера открывает историю его самостоятельного жизненного пути.
И так, отдельный дивизион связи и РТО ВВС Заб.ВО, где Вашему покорному слуге был вручён под командование взвод связи с ЗАС: 20 человек личного состава и четыре грузовых авто, три, из которых, ГАЗ 66 — «гробы» и работяга ЗИЛ 131, о котором можно было ответственно заявить, что он в исправном состоянии. Благодаря спирту, жидкой валюте всех времен и народов, и советской угледобывающей промышленности, в лице работников угольного разреза пос. Букачача, 66-е были восстановлены в трех месячный срок.
На один из них был установлен двигатель, причем в первой комплектации, на второй — мост и колеса, третий, у которого кроме рамы и мостов ничего не было, был восстановлен до заводских установок. Это вселяло уверенность в завтрашний день и убежденность, что советский пролетарий готов поделиться последним для усиления красной армии, и рискнуть здоровьем, обмывая спиртягой совершённые им благие деяния, направленные на усиление обороноспособности любимой Родины.
Остальной комплект различного железа, стоящего на вооружении взвода, с большой натяжкой можно было признать годным к обеспечению бесперебойной связи и безопасности полетов двух авиа полков. Довеском для этих целей были два дальних и два ближних привода, лучевское оборудование с придатком кабельного хозяйства и РСБН, ибо начальник группы радиосистем ближней новигации в дивизионе отсутствовал. Я было попытался протестовать, мол не изучал данные системы. Командир был краток:»Иженер!? Значит разберёшся!» и добавил:»Полеты после завтра.»
Начальник штаба капитан Высторобский с огромным удовлетворением повесил на меня и секретную часть. Ну, а кому ещё!?
В отделении ЗАС были 6-ки и 7-ки. Общим числом 4 комплекта.
В отделении ДС находилась старая, как мир, КВ — 12 и четыре бесперебойника. История КВшки в дивизионе передавалась из уст в уста, преукрашивалась, додумывалась и постепенно превратилась в некую быль, похожую на небыль! Народная молва о ее появлении в части, дошедшая до моих ушей, гласила, что заказана она была централизовано. Однако кто-то прохлопал ушами и заказ был успешно похерен. Тогдашний командир подполковник Трошкин, я его не знал, т.к. за долго до моего прибытия он убыл по замене к новому месту службы, человек харизматичный и общительный, умевший договориться с кем угодно, выбил списанную КВшку на Нерченском городском узле дальней связи. Договор «поставки», как мне рассказали, был скреплён огромным количеством выпитого горючего. Папа Трошкин, его так величали подчиненные, прибыл обратно в гарнизон в полной прострации и совершенном безпамятстве о причине пьянки. Такм образом, о договоре никто ни ухом, ни рылом.
Начальник Нерченского узла, как и обещал, распорядился отправить КВшку на ст. Укурей. Так и было сделано. Аппаратуру, какой-то оказией, доставили на станцию Укурей и выгрузили возле сарая, который назывался вокзалом. Через две недели кто-то вспомнил и позвонил Трошкину по существу «сделки». Так стойки извлекли из-под снега, привезли на КДП, где установили и дали связь. Изоляция проводов в блоках КВшки постоянно осыпалась, контакту блоков в клеммах помогало огромное количество спичек, создававших перекос соединений для обеспечения контакта, благо лишь в том, что не было недостатка в лампах, которые горели и их меняли без сожаления.
Только через год я получил комплект П-302, установил и убыл в город Новосибирск для освоения азов оперативного искуства. Чехлы от стоек П-302 объехали со мной пол страны и только в прошлом году я их подарил молодому офицеру. Чехлы, сделанные на совесть в СССР, теперь послужат русскому офицеру, который поехал к первому месту службы. А сколько у него их ещё впереди!?…

Ю. Смирнов